Любителям русского рока Армен Григорян из легендарной московской рок-группы «Крематорий» известен не меньше, чем, к примеру Армен Джигарханян любителям нашего кино.

-...Mы не входим в обоймы «коммерческих» навязываемых групп. Сам понимаешь, чтобы быть в этих обоймах, надо прогибаться и делать «чего изволите», а у меня для этого слишком независимый, можно сказать, армянский характер, хочу делать всё по-своему, а не по чужому указанию. -...Ну а в Сан-Франциско – другая картина, там горные пейзаже, и это больше напоминало мне Армению. В Сан-Франциско я видел армянскую школу и церковь, очень красиво и хорошо всё это выглядело. И в Иерусалиме я был в армянском квартале, там тоже всё внушительного вида. Вот только в Вифлееме в армянской церкви было как-то уж убого, и я спросил армянского священника почему, а он ответил по-армянски: «Эчмиадзин денег не даёт», - не знаю, правда ли, вроде они там в Израиле тоже не бедствуют.
-Иногда на гастролях в разных местах после концерта ко мне подходят и тамошние армяне, как к сородичу, я говорю по-армянски, и мне приятно с ними общаться, так было не раз и в Москве, и на Юге, и в Сибири, и недавно в Израиле. Мой отец Сергей Аристакесович – родом из Арташата, а мама Аида Микаэловна – зангезурская, из Гориса. И хотя наша публика как бы вненациональная, если покопаться, то в нашей музыке можно найти и армянские элементы. Так, например, «Безобразная Эльза» - это по сути армянский танец «Кочари», только сыгранный в рок-формате и со скрипкой, «Себастия» - эта вещь связана с памятью о бабушке, которая бежала из этого западно-армянского города от турецкой резни. Я нередко бываю у московской Армянской церкви и на армянском кладбище, там похоронены родственники, а мать с отцом, хоть мы и жили в Москве, по их завещанию похоронены в Ереване. В Армении у меня тоже много родственников, только у мамы моей было семь сестёр. Мама хотела чтобы я был инженером, я окончил МАИ, отработал распределение и в 1987 году «вышел в открытый космос». С тех пор, можно сказать, живу музыкой... Мама не разделяла моей позиции, но сказала «хотя бы попробуй, чтобы потом не жалеть, что ты этого не сделал». Отец мне привёз мою первую настоящую гитару, это была бас-гитара, из Чехословакии. Я благодарен родителям ещё и за это. Они всегда пытались понять и поддержать меня, хотя кое у кого тогда считалось, что музыкант – это чуть ли не хуже дворника.
А в Ереване мы выступали в первый раз ещё году в 86-м, когда были там с московским театром «Арлекин» Сергея Мелконяна, это были акустический вариант нашей группы. И потом уже после развала СССР, в плохие времена, когда были проблемы со светом, мы выступали там уже в электричестве всем составом...»

Из интервью Тиграна Некрасова, "Русский рок Армена Григоряна", газета "Ноев Ковчег", N 9 (43), сентябрь 2001 г., Москва.



    -Как человека, у которого переход от атеизма к... неатеизму произошел почти единовременно, меня интересует: некоторый переход от ощущения восьмидесятых - "мы живем для того, чтобы завтра сдохнуть" - к ощущению девяностых - "смерти больше нет" - обозначает какое-то изменение мировоззрения автора?
-Вообще - да, действительно что-то такое было. Но я думаю, что саму фразу "мы живем для того, чтобы завтра сдохнуть", люди просто неправильно трактуют. Собственно говоря, я имел в виду следующий смысл: "надо жить так, как будто завтра смерть, - полноценно". Раньше были времена действительно атеизма, и даже более того, мы заигрывали со всеми религиями, кроме мусульманства, конечно. Вплоть даже до изучения сатанинских религий! А потом, в какое-то время, просто возникло четкое понимание, что нужно возвращаться к корням. И так как все-таки мои предки до ближайшего из тех, что я мог посмотреть, были христиане, я собрал вещи, взял жену тогдашнюю, двух детей и уехал в Эчмиадзин (в Армению). И там крестил детей, и сам тоже крестился. Не столько ради веры, а ради просто сохранения традиций. Сейчас я считаю, что для того чтобы верить в бога и общаться с ним, во-первых, об этом не надо часто говорить, а во-вторых, не нужны церкви: надо общаться с ним напрямую.
У моего ребенка была недавно няня - адвентистка седьмого дня. В свободное время она читает Библию, какие-то вкладочки, странички: пытается понять, что же там написано. Вот такое конкретное изучение Библии, по-моему, уместно тогда, когда в своей голове ничего нет... И не надо теологических деятелей, которые объясняют, что здесь написано то-то... Ведь конфессии, которые возникли в христианстве - это ведь следствие того, что люди по-разному трактуют. Дошло до того, что христиане убивают христиан, и не только в Варфоломеевскую ночь, но до сих пор. Хотя Иисус Христос завещал свою церковь единой. Значит все, что касается раскола, междоусобиц и недоверия, идет от человека. И самая главная идея "Крематория" состоит в том, что зло внутри нас. Мы хотим изучить это зло, а зла много. И если кто-нибудь скажет, что его структура такая, что он Сатану отвергает полностью, то этому не следует верить. Есть Сатана в любом человеке и Бог, и отличие в том, кого из них вы подавляете или пытаетесь подавить.
-А вот характерная строка "это случилось в моей прошлой жизни" - за ней никакого мировоззрения нет?
-Это заключительная строчка из песни "Себастия". Ее некоторые просто не понимают. На самом деле, эта песня посвящается моей бабушке. Она родилась в городе Себастия, что ныне находится на территории Турции. В 1915 году турки организовали геноцид. И вот тогда моя бабушка (она была маленькой девочкой) бежала оттуда, а в ее городе, в котором было, кажется, 400 тысяч населения, выжило порядка четырехсот. Она мне все это рассказывала. И я написал не то чтобы эпитафию, а просто надгробную надпись на плите моей бабушки. И более - ничего, там просто описываются события, которые произошли в то время - "это случилось в моей прошлой жизни".
-Было ли у вас какое-то особое отношение к самой, пожалуй, смертоносной войне последнего времени - армяно-азербайджанской?
-Ну а как же, я же - человек, я переживаю... И хоть я человек аполитичный, и даже, может быть, интернационалист, но есть серьезные вещи... Беды, ведь у нас начинаются как?... Люди начинают говорить какие-то пустые фразы, - это, как правило, люди маловоспитанные и плохо знающие историю... Я не мог бы сказать о своем конкретном отношении, если бы завязалась какая-нибудь эстонско-литовская война... Но в том, что касается армянского вопроса, я, слава Богу, разбираюсь. И достаточно серьезно отношусь к таким вещам, как принятие Арменией христианства в 301 году. И к письменам четвертого века, в которых уже имелся перевод Библии и масса литературы. Рядом были Византия, Ассирия... они исчезли, и их место заняли турки. В Армении никто не называет азербайджанцев азербайджанцами, там называют их турками.
-Азерами, называют.
-Совершенно верно, турки-азеры. Маленькая Армения выжила ценой больших усилий, большой крови. Как вообще мы устояли против таких янычар, которые со всех сторон лезли?! И когда речь идет о вопросах, связанных с землей, то я знаю, что турки появились там только в седьмом веке. И всякие территориальные претензии могут иметь под собой основу, но не историческую...
Армяне никогда не опускались до того, чтобы резать кого-то. Когда в Сумгаите убивали армян - там пострадала еще одна моя родственница Лола, ей отрезали голову и выбросили тело (уже обезглавленное) с третьего этажа - армяне в это время в Ереване поставили мента к подъезду почти каждого дома, где приблизительно жил какой-нибудь азербод. Это два разных народа...

Из интервью Андрея Травина, "Армен Григорян - О "Крематории", о времени, о смерти", сайт "Смерть в Интернете", альманах"Курносая", выпуск N 9, 1999 г., Москва.



   К фанатству успел приобщиться?
- Нет. Я тихий болельщик, переживающий в душе. После матча садился с папой в машину - и домой. Тем более что симпатизировал я "Арарату", и, естественно, тусоваться в Москве с кем-то из сверстников-единомышленников и ездить на выезды мне не приходилось.
- Что произвело на тебя самое большое впечатление как на болельщика?
- Прежде всего победа "Арарата" в финале Кубка СССР в том сезоне, когда ереванцы сделали дубль. Когда, кажется, Иштоян забил победный мяч киевлянам, я натурально упал со стула от счастья. На следующий день меня все одноклассники поздравляли. Другой эпизод к футболу имеет косвенное отношение, но забыть его нельзя. В 1990 году я был в Перу и в один из дней пошел с сотрудниками нашего посольства на выступление гастролировавшего там советского цирка. Соотечественников тогда принято было поддерживать. Все номера публика принимала тепло, и тут вышли клоун и кенгуру. Клоун встал в вынесенные на манеж ворота и стал подкидывать мячики, а кенгуру забивал ему голы. Смеялись только наши, остальные зрители хранили гробовое молчание. На следующий день в газете мы прочитали репортаж об этом представлении, который заканчивался словами, что все, мол, здорово, кроме этого номера с австралийским зверем, потому что футбол слишком серьезная игра, чтобы так над ним издеваться. Я уяснил: выражение "в Латинской Америке футбол сродни религии" не просто красивая гипербола.


Из интервью Михаила Марголиса, "Чемпион из 'Крематория'", журнал "2x45", N 7, июль 2002 г., Москва.



   - В ваших картинах прослеживаются армянские мотивы. Окуджава в свое время, всю жизнь живший в Москве, начал учить грузинский, поскольку в Грузии его очень радушно принимали. Вы армянский учите, корни свои обрести стремитесь?
- Я - армянин московского разлива. Мой папа, тоже абсолютно московский человек, не зная армянского языка, в сорок лет начал его изучать. Причем выучил не только язык, но и буквы, прочитал классиков. Меня воспитывали бабушки, и армянский язык я знаю. Когда я приезжаю за границу, где есть армянская диаспора, мне проще общаться на армянском, чем на английском. Я не умею писать на нем, но могу говорить.
- Армен, а милиция Вас останавливает, внешность-то, поди, не славянская?
- Нет, ни разу. Я сам пытался сдаваться, не берут. Не принимают и все. Даже на спор пытался. Не нужно пытаться быть другим, если ты такой. И если тебя воспринимают таким, как ты есть, значит хорошо. Если кто-то считает, что человек не похож на них, и уже этим он плох, то это проблема их воспитания, сознания, культуры. Нужно ломать стереотипы.


"Интервью с А. Григоряном", "Русский курьер", июнь 2004 г., Москва.



   - -Какова Ваша связь с армянским языком и армянской культурой?
-Я свободно говорю по-армянски и достаточно долго жил в Армении, особенно в детские годы. Следовательно, мне трудно говорить об армянской культуре- как об отдельной от меня явлении и уточнить отношения с ней.
-Расскажите о своих корнях. Какое воздействие оказали на Вашу музыкальную деятельность Ваши близкие в начале и сейчас?
-Я- стопроцентный армянин. И все попытки моих врагов найти отклонения от этого идеала прошли безрезультатно. Мои предки по материнской линии из Гориса (Зангезур), а по отцовской- из Арташата и Баку. Моя бабушка- Елизавета, была дочерью крупного нефтепромышленника, но сатана столкнула ее полюбить молодого революционера из Арташата. И так в 1924 г. молодая семья по приказу партии поехала в Мурманск, а чуть раньше войны- в Москву. Родился я в Москве. Дальнейшее истечение обстоятельств ни мои родственники, ни предки начиная с 16 века не могли представить. Во всяком случае, родители еще в школьные годы поддерживали мой кажущийся бессмысленным интерес заняться музыкой. Даже мой первый профессиональный инструмент- бас-гитару, отец принес из Праги...
-Ваше мнение о группе «System Of A Down» высоко. Вас делает духовно близкими принадлежность одной крови, или также общая любовь к «Black Sabbath»?
-Когда впервые услышал «System Of A Down», онемел. Потом, когда узнал, что они армяне, это чувство удвоилось. А если нам близка и «Black Sabbath», то это трехкратная любовь.


Из интервью Георгию Арустамяну, "Я- стопроцентный армянин", "Орер", № 2-3, 2003, Прага.
С арм. перевел- Ашот Григорян.